доктор медичних наук, професор,

Основні дати життя та діяльності

24 грудня           Микита Борисович Маньковський народився у м. Києві  в родині військового лікаря-невролога,
1914 р.                  надалі академіка  АМН СРСР  Бориса Микитовича Маньковського

1928-1932 рр.      навчання у електротехнічному технікумі Києва

1932-1934 рр.    2-а роки навчання у Київському політехнічному інституті

1934 р.                переводиться  до Київського медичного інституту

1939 р.                 після закінчення інституту вступає до аспірантури на кафедру нормальної фізіології

вересень
1939 р.               проходить службу у діючий Червоній армії, працюючи командиром медсанбату
– серпень 1945 р.

1945 р.               молодший співробітник Київського психоневрологічного інституту

1948 р.                 працює викладачем на кафедрі нервових хвороб Київського  медінституту,
де захищає кандидатську дисертацію

1951 р.                 наказом МОЗ України призначений директором Чернівецького  медичного інституту

1954 р.                 повертається до Києва, де за конкурсом займає посаду старшого наукового співробітника
в Інституті фізіології ім. О.О.Богомольца

1959 р.                 після захисту докторської дисертації стає проректором Київського медичного інституту

1962-1965 рр.     завідувач кафедри нервових хвороб Київського медичного інституту

1965–1980 рр.    заступник директора інституту з наукової роботі та завідувач відділом клінічної фізіології
та патології нервової системи Інституту геронтології АМН України

1990-2014 рр.     науковий консультант цього відділу

3 грудня
2014 р.                 професор Маньковський Микита Борисович пішов з життя.

        Лікарська династія Маньковських – одна з найбільш вражаючих серед інших династій медиків України. Її родоначальником був великодосвідчений військовий лікар, випускник знаменитої Санкт-Петербурзької Медико-хірургічної академії – Микита Іванович Маньковський.

        Після закінчення академії, він усе життя прослужив військовим лікарем в російській армії. Дослужився до дійсного статського радника (що відповідає нинішньому генерал-майорові), за що був особисто удостоєний спадкового дворянства з привласненням цього титулу усім подальшим поколінням.
Закінчив службу дід у віці 60 років на посаді начальника Військово-санітарного управління Віленського військового округу. Колеги характеризували його як ліберала. Він користувався заслуженою любов’ю, в т.ч. і серед рядового складу. Основною його медичною спеціальністю була терапія.
Батько Микити Борисовича, – академік Борис Микитович Маньковський – відомий невролог, надалі – академік АМН СРСР.

            Під час революції 1904-1905 рр. Борис Микитович брав участь в студентських виступах, за що був відрахований з Київського університету Св. Володимира, причому без права на поновлення. Тому батько відправив його до Лейпцига, де він поступив на IV курс медичного факультету місцевого університету. Після закінчення університету батько Микити Борисовича впродовж року стажувався у відомій клініці Сальпетриєр в Парижі у Пьєра Марі – учня знаного професора Шарко. Повернувшись до Києва, батько Борис Микитович відразу став доцентом кафедри неврології Київського університету.
Маньковський Микита Борисович народився 24 грудня 1914 року. Здавалося, що йому самою долею визначено продовжувати сімейну традицію і працювати на терені медицини.
Але, закінчивши в довоєнні роки семирічну школу, молодий Маньковський, поступив, відповідно до тодішнього прагнення молоді до оволодіння технікою, у Київський технікум електрозв’язку. Звідти перейшов в електромеханічний технікум, після закінчення якого впродовж року працював електромонтером в експериментальних майстернях при Київському політехнічному інституті.
Потім Микита став студентом факультету електротехніки цього ж інституту, де закінчив повних два курси. Одного разу він випадково потрапив на засідання Київського суспільства хірургів, на якому головував відомий професор медінституту  Олексій Петрович Кримов.
Те, що відбувалося на цьому засіданні, захопило майбутнього інженера, і він уперше замислився про медицину як про майбутню спеціальність.
Його вразила незвичайна обстановка, в якій проходило засідання, широке коло інтересів присутніх і ще багато деталей, які викликали у нього сумнів у правильності вибору свого життєвого шляху.
До того ж Микита був в курсі усіх медичних питань, оскільки жив у будинку, де постійно говорили про медицину, обговорювали проблеми неврології, тощо.
Кафедра батька працювала дуже інтенсивно, майже увесь склад її входив до редколегії журналу “Сучасна психоневрологія”, єдиного в ті роки видання даного профілю. Робота над журналом аж до розсилки відбувалася, в основному, у Маньковських удома, і він з дитинства знаходився в цій творчій атмосфері.
Зрештою перемогла думка про необхідність йти шляхом батька, і Микита переходить на навчання у Київський медінститут,  де вже на другому курсі новоспечений студент почав із захопленням працювати в науковому гуртку при кафедрі біохімії. Вже під час навчання в інституті Микита активно займався науковою роботою, причому, в основному, в області теоретичних дисциплін. Тому у 1939 році Микита Борисович поступає в аспірантуру на кафедру фізіології.

Микита Борисович Маньковський – студент Київського медінституту

 

        Але провчитися в аспірантурі він встиг цілих … три тижні. 18 вересня 1939 г. Маньковського М.Б. як не служившего в армії і мавшего звільнення на період навчання в інституті, мобілізували у  Червону армію, де він служив з вересня 1939 р. по серпень 1945 р.
Почав службу молодшим лікарем полку, брав участь у т.з. “польському поході” – операції по “звільненню” західних областей України. Потім його перевели в Київське військово-медичне училище, де він читав курси інфекційних хвороб і неврології.
З перших днів війни Микита Борисович – в діючій армії. Спочатку був командиром медико-санітарної роти, а потім командував медико-санітарним батальйоном гвардійської стрілецької дивізії, на базі якої в листопаді 1942 року був сформований 2-й гвардійський механізований корпус.

Гвардії майор медичної служби Микита Маньковський.  1942 р.

 

        Служба в медичних підрозділах на фронті значно відрізнялася від роботи в медичних установах у звичайних умовах. Вона була не лише небезпечною для життя, але й вимагала від військових медиків мужності, фізичної витривалості, організованості.

        Досить сказати, що для своєчасної евакуації поранених і надання їм медичної допомоги медсанбат дивізії повинен був постійно не відриватися від військових частин, що наступають, і просуватися за ними, періодично розгортаючи на короткій відстані від переднього краю медичний пункт з приймально-сортувальним, операційно-перев’язочним, госпітальним відділеннями і аптекою.

        Підраховано, що в різних умовах бойової обстановки на дивізійний медпункт щодоби поступало від 20 до 400 і більше поранених. Майже половині з них надавалась хірургічна допомога на місці, тяжкопоранених оперували в польових пересувних госпіталях, які входили до складу військово-медичних служб армій і фронтів.

        Пройшовши чудову школу загартування в медсанбаті, Микита Борисович Маньковський в грудні 1943 року очолив перший відділ польового евакопункту (ПЭП) 2-ої гвардійської армії. У його обов’язки входила координація діяльності приписаною до ПЭП групи польових пересувних госпіталів, допомога їм у встановленні безперебійного оперування і евакуації поранених.

        2-а гвардійська армія була сформована в жовтні 1942 року Ставкою Верховного Командування напередодні Сталінградської битви і належала до числа найбільш дієздатних ударних військових об’єднань Радянської Армії.

        У польовому евакопункті армії Микита Борисович прослужив майже до кінця війни. Та все ж навесні 1945 року, під час однієї з контрольних поїздок в польовий пересувний госпіталь під Кенігсбергом, він потрапив під артилерійський обстріл, був контужений і важко поранений. Тому тривалий час лікувався в госпіталях Каунасу, Москви, Києва.

            У кінці 1945 р. Маньковський почав працювати молодшим науковим співробітником в Київському психоневрологічному інституті. У 1948 р. після захисту кандидатської дисертації за темою: “Інфекційні ураження спинного мозку: патологічна анатомія і деякі питання фізіології” його перевели асистентом кафедри нервових хвороб Київського медінституту.

Маньковський М.Б.  – науковий співробітник Київського
психоневрологічного інституту  (1946 р.)

        У 1951 році Міністерство охорони здоров’я України призначає М.Б. Маньковського директором Чернівецького медінституту, якому було 35 років.
Його вирізняла виняткова працелюбність, жага наукового пошуку, готовність віддавати себе хворому, природна обдарованість розуміти кожного. Це була молода людина, яка вміла захистити свою думку, дослухатися до авторитетного співрозмовника, вчасно сказати, вчасно відмежуватися.
Ось що він сам пише про цей період свого життя:
  …  В конце 1950 г. Управлением высших учебных заведений Минздрава мне императивно было предложено принять место директора Черновицкого мединститута. На встречу с областными партийными и советскими органами я ехал с тяжелым сердцем, но, когда прибыл в Черновцы, мне там очень понравилось – культурный, уютный, компактный, очень зеленый городок, типичный западноевропейский. Проработал я там до 55-го года. Стал заниматься докторской диссертацией, и это позволило мне обратиться в Минздрав с просьбой о возвращении в Киев, поскольку в Черновцах отсутствовала современная база, необходимая для научной работы. Получив разрешение, я «сдал» директорское кресло профессору М.М.Ковалеву, а сам занял по конкурсу место старшего научного сотрудника в Институте физиологии им. А.А.Богомольца АН УССР.
Незважаючи на молодий вік, за його плечима вже був великий організаційний досвід і без сумніву природний дар організатора і вченого-клініциста. У цей період на теренах Буковини вирує малярія, ендемічний зоб, поширені інфекційні і паразитарні хвороби. У спадок дісталася зруйнована система охорони здоров’я. А якщо бути відвертим до кінця, то останньої, як такої, не було зовсім. Все необхідно було розпочинати з чистого листа. І в цьому знадобився досвід, набутий у військових госпіталях. Він докладає багато зусиль щодо становлення матеріальної бази медичного інституту, організації навчального процесу.
Він мав винятковий талант дослухатися до кожного – чи до професора, чи до студента – вчорашнього солдата. Поза увагою не залишилися неопалювальні навчальні приміщення і студентські гуртожитки, побут і матеріальні труднощі. Його вікна в адміністративному корпусі світилися майже всю ніч. Він працював без відпочинку і без поквапливості, його вирізняла виняткова терплячість до чиїхось поглядів, він дослухався чужої думки.
М.Б. Маньковський у тісній співпраці з практичною охороною здоров’я організовує епідеміологічні наукові експедиції в передгірські та гірські райони області. І тут його слово вагоме, поради доречні, висновки виважені.
У 1954 році Микита Борисович повертається до Києва. У 1959 р. після захисту докторської дисертації, знову таки за наполяганням Міністерства охорони здоров’я, став проректором Київського медінституту. А з 1961 по 1965 рік  ще й завідуючим кафедрою нервових хвороб, якою до цього керував його батько. Плідно працює над розробкою найважливіших проблем клінічної неврології.

                                      М.Б. Маньковський  з співробітниками кафедри нервових хвороб КМІ.  1960 р.

 

        З 1965 року по 2014 роки творча діяльність М.Б. Маньковського була пов’язана з Інститутом геронтології АМН України (до 1991 року АМН СРСР).  Професор Микита Маньковський обирає нову наукову магістраль, очоливши в новоствореному Інституті геронтології АМН СРСР відділ вивчення нервової патології з урахуванням вікових змін.
Саме тут він засновує нові напрямки нейрогеріатрії, створює свою школу і оригінальні клініки. Залишається чудовим лікарем-клініцистом, демократичною, чуйною особистістю, поціновувачем книг і живопису, виявляючи цікавість до всього.

 

        Фактично саме М.Б. Маньковський є фундатором нової площини в сучасній клінічній медицині – нейрогеріатрії та нейрогеронтології. В Інституті геронтології професор М. Маньковський створив потужну наукову школу, відділи та підрозділи якої нині очолюють його учні та послідовники.

Естафета поколінь: професор М.Б. Маньковський

– зі своєю ученицею – професором И.Н. Карабань

 

        Ось що писав сам М.Б. Маньковський про цей період його творчої діяльності:

        … Я дуже любив педагогічну роботу, необхідність залишити її була величезною перешкодою, коли виникло питання про мій перехід в Інститут геронтології. Я боявся виявитися відлученим від педагогічного процесу, дуже сумно було розлучатися з alma mater, але переважила цікава перспектива зайнятися проблемою вікових змін нервової системи, вивченням особливостей перебігу нервових захворювань в літньому і старечому віці. Свого часу я познайомився з класичною монографією А.А.Богомольця, основоположника вітчизняної геронтології. Саме ця книга, що розповідала про перші кроки, фундамент нової медичної дисципліни, стала спонукальним мотивом мого інтересу до геронтології і, в подальшому, рішення про перехід на нове місце роботи. Притягнули мене і широкі можливості для науково-дослідної роботи, підготовки молодих наукових кадрів, які в медінституті у той час були все ж обмежені.

        Основні напрями наукової діяльності М.Б. Маньковського охоплюють широке коло актуальних проблем сучасної неврології, присвячених вивченню вікових змін функціонального стану центральної нервової системи (ЦНС) в процесі старіння людини, визначенню їх ролі в патогенетичних механізмах формування, клінічного перебігу і лікування основних залежних  від віку захворювань (атеросклероз мозкових судин, паркінсонізм, деменція).

        Розроблені професором М.Б. Маньковським основні концепції базуються на принципі системного підходу до оцінки вікових і патологічних змін інтеграційної діяльності ЦНС і її залежності від метаболізму мозку, загальної і церебральної гемодинаміки. Ним розроблені ключові положення дисциркуляторної енцефалопатії, що включають клініко-патогенетичну класифікацію стадій церебрального атеросклерозу і його зв’язок з артеріальною гіпертензією. На підставі лонгітудинального спостереження за темпом старіння ЦНС визначені особливості формування початкових стадій церебрального атеросклерозу і паркінсонізму як клінічних моделей прискореного старіння.

        Під керівництвом М.Б. Маньковського вивчаються механізми формування індивідуального темпу старіння за інтеграційними показниками біологічного і нейрофункціонального віку.

        Проведені М.Б. Маньковським комплексні епідеміологічні, клініко-нейрофізіологічні, нейропсихологічні, генетичні і лонгітудинальні дослідження процесу старіння ЦНС дозволили йому обґрунтувати основні положення і принципи нового, пріоритетного клінічного напряму – нейрогеронтології і нейрогеріатрії.

        З 1965 по 1980 рік Микита Борисович працював заступником директора Інституту з наукової роботи та завідувачем відділом клінічної фізіології і патології нервової системи.

        З 1980 року і до кінця свого життя був науковим консультантом цього відділу.

        Школа М. Маньковського постає як піонер найважливіших напрямів у патології мозку на фоні вікових змін. Ці дані увійшли в арсенал світової нейрогеріатрії.

        В Інституті геронтології професор М. Маньковський створив потужну наукову школу, відділи та підрозділи якої нині очолюють його учні та послідовники.

 

        Відділ судинної патології головного мозку Інституту геронтології імені Д.Ф. Чеботарьова НАМН України очолює член-кореспондент НАМН України Світлана Михайлівна Кузнєцова. Вона сформувалася як лікар-невролог з високопрофесійною ерудицією. Встановлено вікові, патогенетичні та півкульні зміни у хворих на інсульт, розроблено реабілітаційні комплекси, які включають сучасні технологічні дії на ЦНС, вперше обґрунтовано положення про півкульну нейрофармакологію.

        С.М. Кузнєцова є автором основних монографій з проблеми, зокрема «Региональные особенности старения и распространение возрастной сосудистой патологии в Украине» (1995), «Атеротромботический и кардиоэмболический инсульт (восстановительный период)» (2011).

 

 

        Дуже важливими є роботи відділу клінічної фізіології та патології естрапірамідної нервової системи, яким керує вихованка М. Маньковського, доктор медичних наук, професор Ірина Миколаївна Карабань.

 В 1994 році за її ініціативи організовано Український науково-медичний центр з проблем паркінсонізму та створено Українську асоціацію хворих на паркінсонізм. Від 1997 року І. Карабань є дійсним членом Європейської паркінсонічної асоціації.

        Результати роботи на підставі сучасних методів діагностики перетворили відділ на авторитетний міжнародний центр із питань паркінсонізму.

 

            До школи М. Маньковського належить також доктор медичних наук, професор Наталія Юріївна Бачинська, яка очолює відділ вікової фізіології та патології нервової системи. Тож результати роботи на підставі сучасних методів діагностики перетворили відділ на авторитетний міжнародний центр із питань паркінсонізму.

            У 2000 році на базі відділу створено першу в Україні Асоціацію з проблем хвороби Альцгеймера, яка є членом Міжнародної асоціації з проблем хвороби Альцгеймера.

          Таким чином, і тут школа М. Маньковського постає як піонер найважливіших напрямів у патології мозку на фоні вікових змін. Ці дані увійшли в арсенал світової нейрогеріатрії.

          Інститут відразу ж, з моменту створення, встановив тісні кореспондентські зв’язки з провідними геронтологічними центрами Європи і США, зокрема, з центрами у Балтіморі, Лондоні та ін., і, таким чином, він влився у світову сім’ю геронтологів, що дозволяло підтримувати найвищий рівень досліджень.

          М.Б. Маньковський – автор більше 300 публікацій, в т.ч. 9 монографій.. Він широко відомий як автор монографій “Ревматичний енцефаліт” (1959), “Старіння і нервова система”(1972), “Атеросклероз і вік”(1982), “Судинний паркінсонізм”(1982), “Довгожителі. Нейрофізіологічні аспекти”(1985), “Старіння мозку”(1991), а також численних глав у керівництвах з геронтології і геріатрії, що являються фундаментальними у вітчизняній науці: “Основи геронтології” (1969), “Керівництво по геріатрії” (1982), “Біологія старіння” (1982).

        Час – найкращий свідок справжньої ролі вченого у панорамі світових поглядів, гіпотез та досліджень. В такому сенсі яскравим дороговказом постає приклад М.Н. Маньковського – найвідомішого клініциста-невролога, консультанта провідних клінік Східної Європи, який, наслідуючи етичні та наукові засади життя ґенези Маньковських, найстарішого лікарського роду в Україні, заклав цілком нову главу в неврології.

        Звертаючись до традицій цієї династії, до її моральних витоків, ми маємо право сказати: це люди без страху і докору. Микита Борисович  Маньковський, заслужений діяч науки України, лауреат Державної премії УРСР в галузі науки і техніки (що так і не став академіком і не прагнучий до цього, хоча був неврологом першої величини), служив хворому вірою і правдою.

Одна з останніх фотографій М.Б. Маньковського

        Але ніколи не хизувався цим. Він був просто самим собою.

        Як висловився поет, “просто добрим, без усяких причин”.

        Спустіла без нього земля”. І це не перебільшення. Він зціляв неперевершеними знаннями і інтуїцією (і це без МРТ) тисячі хворих, починаючи з поранених під час війни.

        Але лінія плідно триває. Чудовим лікарем-діабетологом є визнаний у європейській науковій спільноті член-кореспондент НАМН України Борис Микитович Маньковський (молодший), його дружина, лікар-радіолог, приваблива Ольга Леонідівна Маньковська, їх син, молодий лікар Георгій Маньковський, що успішно спеціалізується в інтервенційній кардіохірургії. Їм належить нести славну естафету роду.

Продовжувачі славетної династії лікарів Маньківських (справа наліво): 

Микита Борисович, донька професора Ірина Микитівна, онук Борис Микитович

 

        Знаменно, що в Інституті геронтології на честь видатного вченого вирішено створити меморіальний кабінет-музей професора М.Б. Маньковського, де він багато років працював як Геракл медичної думки. Невролог найвищих досягнень, людина високих психологічних та етичних принципів, енциклопедист у неврології, щира товариська особистість.

        З’ясувалося, що невеликий кабінет Микити Борисовича в інститутській клініці, де він в силу років з’являвся все рідше, ніхто із співробітників і спадкоємців так і не зайняв. З радістю і вдячністю була підтримана думка про те, що обитель в пам’ять і честь М.Б. Маньковського повинна стати меморіальною.

        Можливо, сам Микита Борисович внаслідок властивої йому рідкісної скромності до цієї ідеї віднісся б трохи скептично – мовляв, хто сюди ходитиме. Але хочеться сподіватися, що стежка сюди не заросте.

         Отже, Вчитель і надалі буде неначе присутнім у сучасній клінічній неврології.

         Доля подарувала нашому навчальному закладу щасливе минуле, у його витоків була неординарна особистість , мудрий і добрий наставник професор Микита Борисович Маньковський. Або як влучно сказав про нього Ю. Віленський – «Гіпократ із українського роду».

        Його ім’я золотими літерами виписане на скрижалях Буковинського державного медичного університету.

 

 

 

 

Інтерв’ю та спогади колег про Микиту Борисовича

Маньковського

 

 

    Выдающийся ученый, защитник Отечества, 

    организатор науки — профессор Никита Борисович Маньковский

 

С 1965 года творческая деятельность Н.Б. Маньковского связана с Институтом геронтологии АМН Украины (до 1991 года АМН СССР).

        Именно в этом научном учреждении мне посчастливилось встретить Никиту Борисовича в 1983 году, когда после окончания Киевского медицинского института я по назначению государственной комиссии проходила здесь учебу в клинической ординатуре. Работая под руководством проф. Н.Б. Маньковского над кандидатской диссертацией, я могла ощутить на себе влияние этой неординарной личности, оценить такие ее качества, как простота, скромность, мудрость при принятии решений, чуткость, доброжелательность и уважение к чужому мнению. Вместе с тем Никита Борисович обладает такими чертами характера, как требовательность, организованность, целеустремленность. И эти качества сыграли не последнюю роль в его научных достижениях.

        Самой высокой наградой для этого выдающегося человека является безмерное уважение сотен его учеников и последователей, благодарность многих тысяч пациентов, которым он вернул радость бытия.

        До последних дней Никита Борисович был так же подтянут, сдержан, точен и немногословен. А глаза по-прежнему излучали глубокую мудрость и доброту.

Е.А. Мяловицкая

 доктор медицинских наук, доцент, 

Национальный медицинский университет 

им. А.А. Богомольца, г. Киев

 

 

 

                                                                                        Исаак Трахтенберг 

“Остановиться, оглядеться… Воспоминания, раздумья, портреты” 

(2008 г.).

 

       Давно ли я знаю эту прекрасную, интеллигентную (по самым высоким критериям) и дорогую для меня семью? Давно! Но думал ли, что судьба и в послевоенные годы столь близко сведет меня в мединституте, вначале в Челябинске, куда институт был эвакуирован в период войны, а затем в Киеве, куда в 1944 году он возвратился, с Борисом Никитовичем и его сыном Никитой?

        Общаясь со своим другом вот уже полвека, я не переставал поражаться разносторонности не только его научных интересов, но и привязанностей в области литературы и искусства.

        В доме всегда царила соответствующая атмосфера — книги, музыка, живопись… Династия Маньковских, а затем Маньковских-Межиборских — образец высокого творчества и во врачевании, и в интересе к истинной культуре.

       В мире столичной интеллигенции династия Маньковских-Межиборских является одной из наиболее представительных. Здесь следует назвать Марию Межиборскую — покойную жену Никиты Борисовича, любимого его друга и спутницу со студенческих лет, Ирину Маньковскую — одаренного ученого-патофизиолога, лауреата Государственной премии, Бориса Маньковского — доктора медицинских наук, талантливого клинициста-эндокринолога, его жену – также врача. А еще в Киеве известны медики из семьи Межиборских, работавшие в разных областях теории и клиники…

        Все, кто встречался с Никитой Борисовичем по разным поводам, но, прежде всего, на врачебном поприще, имели возможность убедиться в его редком клиническом искусстве. На юбилейном вечере в институте геронтологии наш общий друг В.В. с восхищением говорил о том, как осматривает потомственный невролог своих пациентов, как тщательно, тонко и мягко ведет с ними неторопливую беседу, как вдумчиво и скрупулезно обсуждает затем с коллегами результаты обследования.

       Поистине, искусство врачевания!

 

 

 

 

Юрий Виленский

РОД МАНЬКОВСКИХ В ЮПИТЕРАХ ВРЕМЕНИ

 

         «Опустела без него земля…» И это не преувеличение. Он исцелял непревзойденными знаниями и интуицией (и это без МРТ) тысячи больных, начиная с ранених во время войны. Но линия плодотворно продолжается.

          Великолепным врачом-диабетологом является признанный в европейском научном сообществе член-корреспондент НАМН Украины Борис Никитич Маньковский (младший), его супруга врач-радиолог, обаятельная Ольга Леонидовна Маньковская, их сын, молодой врач Георгий Маньковский, успешно специализирующийся в интервенционной кардиохирургии. Им предстоит нести славную эстафету рода.

        В книге «Мой Киев, мои Киевляне» один из нас предпослал такой эпиграф из Михаила Булгакова: «Как тянет земля, на которой ты родился… Город прекрасный, город счастливый над разлившимся Днепром. Весь в солнечных пятнах».

        Этот город украшал и неповторимый Никита Маньковский. И такое парадоксальное предположение. Наш друг весьма скептически относился к предстоящему вековому юбилею, он был бы при внешнем апофеозе, возможно, тягостным для него.

        И Провидение отпустило его. Таковы ткань и материя самой жизни, где ничего нельзя наперед предположить. Остается преданно и нежно любить друга, помня, сколь быстротечны наши потоки.

        В Доме офицеров, где проходил вечер памяти Никиты Борисовича Маньковского, играл военный оркестр. Это было случайное совпадение. Но почему-то подумалось: в этом слаженном звучании, в трубах и скрипках, как бы вознесся и апофеоз его подвига, в бурном противоречивом мире, вопреки равнодушию, захлестывающему мир. Будем помнить его.

        И, склоняясь над  этими строками, авторы испытывают моральную отдачу: откликнуться на жизнь и кончину Героя сразу, немедленно, пока нас не объяла суета и иные горести. Кто-то, кажется В. Безруков, в своей речи в эти часы и минуты, привел изречение: Sic transit gloria mundi. Да, вечность в своих мгновениях промелькнула, но gloria – непреходящая слава Никиты Маньковского – не померкла. И хочется верить – не померкнет.

 

Исанна Лихтенштейн прочитала очерк, посвященный династии Маньковских, то тут же откликнулась своим впечатлением. 

Воспроизведу это место из ее письма:

        “С семьей Маньковских связаны самые теплые воспоминания обо всех ее замечательных представителях. Я с ними не была близко знакома (только студенческие впечатления).

        Конечно, Борис Никитич резко выделялся своей особой, истинно профессорской внешностью, интеллигентностью, но я не об этом. В 1950 году с инсультом, без сознания в клинику Маньковского привезли моего деда — отца матери. Инсульт развился, едва он закончил лекцию, которую читал студентам в институте пищевой промышленности, известном киевлянам больше как институт им. Микояна.

        На лекции, кроме студентов, присутствовали рецензенты, направленные администрацией. Было время массовой борьбы с космополитами. Оценка лекции оказалась благоприятной, но для сосудов лектора это уже не имело значения — инсульт прогрессировал.

        По папиной просьбе Борис Никитич немедленно обследовал больного, но, к сожалению, констатировал нарастание поражения мозга и был вынужден сообщить нам, что состояние больного не внушает надежд на хороший исход. Спустя несколько часов дед умер, и Борис Никитич разрешил забрать его без секции, уважив нашу настоятельную об этом просьбу.

В семье мои родители говорили о том, что и он, и Никита Борисович всегда готовы были при необходимости помочь больным и коллегам-врачам в сложных ситуациях, требующих их вмешательства.

        Низкий поклон и самые лучшие пожелания от нас уважаемому Никите Борисовичу”.

 

 

 

Интервью с Никитой Боисовичем Маньковским:

 «Приверженность к медицине – это семейная традиция»

Подготовила Анна Ракоед

(газета «Здоровье Украини», 

№ 108, декабрь 2004 года)

 

        Никита Маньковский – основатель отечественной нейрогеронтологии и нейрогериатрии. Умен, образован, галантен, толерантен. Он – хранитель семейных традиций. Его профессия – даже не семейная традиция, а скорее семейная одержимость. 

        – У меня своеобразная семья. Мой дед, Никита Иванович, всю жизнь прослужил военным врачом в русской армии, дослужился до действительного статского советника (соответствует званию нынешнего генерал-майора), был удостоен титула потомственного дворянина с присвоением его последующим поколениям. Основной его медицинской специальностью была терапия.

        Отец – Борис Никитич Маньковский – врач, корифей отечественной неврологии, академик АМН СССР; дочь Ирина – тоже врач, патофизиолог, доктор медицинских наук; внук – доктор медицинских наук, эндокринолог и, наконец, правнук – студент Национального медицинского университета им. А.А. Богомольца. По сути, пять поколений Маньковских учились в одном институте с конца ХІХ до начала ХХІ века.

    – Что помните вы об alma mater? Какими были студенты и профессора в Киевском медицинском институте?

    – Это было великолепное высшее учебное заведение. Если сравнивать Киевский медицинский институт времен моей учебы и продолжительной в нем работы, то сравнение будет явно в пользу 30-х годов. В конце 50-х годов институт стал преимущественно учебным заведением, а вот научный процесс, неповторимый дух научного лидерства несколько ослаб. Наряду с уходом старой гвардии губительные последствия привнесла и печально известная борьба с космополитизмом. Под прицелом оказались многие ведущие специалисты, в том числе и невропатологи, поскольку развитие этой отрасли медицины немыслимо без изучения достижений и использования опыта западных ученых. Помню, компетентные органы обвинили одного невропатолога в том, что на четырех страницах журнальной статьи он умудрился десять раз упомянуть фамилию Бабинского, поляка, работавшего во Франции, даже не понимая, что это было не цитирование его работ, а ссылки на широко известный симптом, присущий тем состояниям, о которых шла речь в статье.

        – Кстати, это по настоянию отца вы пошли в медицину?

         – Ну что вы. Отец предоставил мне возможность самому выбирать, где учиться. В 30-е годы в моде были инженеры, и я сознательно поступил в политехнический институт. я заинтересовался медициной и после второго курса КПИ перешел в медицинский институт. Мне зачли все общие предметы – философию, историю и др., а специальные я сдавал в течение первого года обучения. На втором курсе, будучи уже студентом-медиком, я работал в научном кружке при кафедре биохимии. Старшим лаборантом на кафедре был Ростислав Всеволодович Чаговец, будущий академик, племянник крупнейшего физиолога, одного из основателей мировой электрофизиологии. Со временем я тоже начал работать при кафедре физиологии, темой моей работы было изменение содержания витамина С в различных отделах центральной нервной системы под влиянием различных режимов жизни животного. Эта работа была сопредельна с неврологией, физиологией и биохимией. Таким образом, во время учебы в институте я уже активно занимался научной работой, причем в основном в области теоретических дисциплин, поэтому после окончания вуза меня рекомендовали в аспирантуру на кафедру нормальной физиологии.

        – Вы прошли всю войну – от начала до конца. Расскажите, пожалуйста, о военных годах.

        – Службу я начал младшим врачом полка, участвовал в операции по присоединению западных областей Украины. Затем меня перевели в Киевское военно-медицинское училище, где я читал лекции по курсам инфекционных болезней и неврологии. В начале Великой Отечественной войны всех молодых преподавателей в училище заменили пожилыми, а нас отправили в воинские части. Я попал в 363-ю стрелковую дивизию, в составе которой участвовал в разгроме гитлеровцев под Москвой. Тогда я впервые увидел поля сражений с подбитыми орудиями, искореженной техникой, огромным количеством трупов…

Вообще я прошел всю войну в составе 2-й Гвардейской армии сначала врачом медсанбата, потом командиром медико-санитарной роты при медсанбате, затем начальником одного из отделов 168-го полевого эвакуационного пункта. Я отвечал за эвакуационную работу всех госпиталей армии, а их было около 25. По иронии судьбы, в одной армии я прослужил всю войну без ранений, в марте 1945-го меня перебросили в штаб армии и в тылу, в 10 км от линии фронта, я был ранен под Кенигсбергом. Ранение было тяжелым, с повреждением костей таза. Несколько недель пролежал в Каунасе, затем меня переправили в Москву, в госпиталь Центрального института травматологии, начальником которого был академик Н.Н. Приоров. В апреле ко мне приехала жена, которую я не видел четыре года, и попросила Приорова перевезти меня для дальнейшего лечения в один из госпиталей Киева. Приоров сказал, что это неразумно, мне необходимо специальное трехмесячное вытяжение, иначе я буду ходить, как утка. Жена, кстати, моя сокурсница и врач, сказала, что я не артист балета, и добилась моей эвакуации в киевский госпиталь, размещавшийся в нынешнем здании Минздрава. После выписки из госпиталя я получил ІІ группу инвалидности, а потом как-то перестал ее подтверждать, и все забылось.

        – Вы сделали головокружительную карьеру: в 35 лет – ректор Черновицкого мединститута, затем проректор Киевского мединститута и одновременно заведующий кафедрой нервных болезней. Почему вы оставили преподавательскую работу?

        Когда возник вопрос о моем переходе в Институт геронтологии в 1964 году, необходимость оставить педагогическую работу была огромным для меня препятствием. Но перевесила интересная перспектива заняться проблемой возрастных изменений нервной системы, изучением особенностей течения нервных заболеваний в пожилом и старческом возрасте. Надо сказать, что наш институт уникальный, он был единственным в СССР в этой области. Создание такого института в Киеве было продиктовано, на мой взгляд, тем, что именно здесь работал фундатор этой новой отрасли медицины А.А. Богомолец. Была интересная перспектива заняться проблемой возрастных изменений нервной системы, изучением особенностей течения нервных заболеваний в пожилом и старческом возрасте.

        Институт с момента создания установил тесные связи с ведущими геронтологическими центрами Европы и США, в частности с центрами в Балтиморе и Лондоне. Таким образом, мы влились в мировую «семью» геронтологов.

        – Во время революции 1905 года ваш отец участвовал в студенческих волнениях, за что был отчислен из Киевского университета Св. Владимира без права восстановления. Как относится ваш правнук, студент-медик к сегодняшним событиям в Украине?

        – Сегодня нет человека, которого не волновала бы политическая ситуация в стране. Мой правнук Георгий ходит с оранжевой символикой, но ему всего лишь 17 и он не участвует в выборах. Собственно говоря, сегодня нет репрессий прошлого века, оранжевая революция, слава Богу, протекает без жертв. Надеюсь, также бескровно она и закончится. В любом случае право и желание молодых мыслящих людей принимать активное и непосредственное участие в решении дальнейшей судьбы украинского государства я поддерживаю. Когда решается судьба страны, молодежь не должна сидеть сложа руки. Твердо верю, что мы живем в европейской стране. Навсегда!

 

 

 

Диалоги о медицине и жизни

(Главы из книги)

Владимир Медведь

 Патриарх украинской клинической неврологии

 

 

            По культурным запросам, образу мышления, этическим предпочтениям Никита Борисович принадлежит к потомственной интеллигенции. Но жизнь распорядилась так, что три представителя замечательного рода — дед нынешнего юбиляра Никита Иванович Маньковский, его сын — крупнейший отечественный невролог академик Борис Никитович Маньковский и продолжатель впечатляющих исканий Никита Борисович отдали патриотическую дань и ратной службе.

           Никита Иванович Маньковский много лет служил военным врачом в русской армии. Терапевт удостоился статуса действительного статского советника, что соответствует нынешнему званию генерал-майора.

Безупречный этот путь привел, в соответствии с достойным продвижением, и к его причислению к потомственному дворянству, с сохранением титула в последующих поколениях. Впрочем, его сын Борис, ставший студентом медицинского факультета университета Св. Владимира в Киеве, как бы пренебрег этой избранностью: как и Анатолий Луначарский, его соученик по 1-й гимназии, он входит в состав социал-демократических кружков, а в 1904—1905 гг. участвует в студенческих волнениях, за что отчисляется из университета. Без права восстановления…

          Дальнейшая дорога совершенно необычна. Борис Маньковский продолжает учебу в Лейпциге, затем стажируется в Париже в знаменитой клинике Сальпетриер. Наконец возвращается в Киев. За плечами — врачебное совершенствование, сотрудничество с видным неврологом Константином фон Монаковым, работающим в Швейцарии. Европейская школа открывает перед Маньковским двери киевской неврологической клиники, его приглашает туда на доцентскую вакансию профессор Михаил Лапинский. К слову, в эмиграции сыгравший благодетельную роль в судьбе Николая Булгакова, младшего брата Мастера…

          Декабрь 1914 года, когда в мир приходит Никита, сулит Отчизне невиданные испытания и тревоги. Киевские лазареты переполнены. В военном госпитале на Печерске на конец года находится на лечении более 6 тысяч раненых, а суточное поступление достигает 700 человек. Во врачебные ряды госпиталя, что подтверждают документы времени, в качестве младшего ординатора, а потом лекаря неврологического и психиатрического отделений вливается и Борис Маньковский. Собственно, в этот период он впервые соприкасается с аспектами нейротравматологии. Эти проблемы, наряду с необыкновенными открытиями и предвосхищениями, будут пребывать в круге внимания ученого на протяжении сорокалетней деятельности во главе кафедры нервных болезней в Киевском медицинском институте.

        Как выглядели военные такты в вызовах судьбы Никиты Борисовича Маньковского? В сентябре 1939 года его, аспиранта кафедры физиологии (до прихода в медицину он окончил электромеханический техникум, проработав после этого в течение года электромонтером в экспериментальных мастерских при КПИ и даже поступил туда), мобилизуют в армию. Вначале он младший врач полка, потом переводится в качестве преподавателя во вновь сформированное Киевское военно-медицинское училище. Таким образом, к началу войны недавний мечтатель о физиологических эмпиреях, применительно, конечно, к неврологии, уже доподлинно знаком с доктриной советской военной медицины: максимальное оказание помощи раненому на поле боя и быстрая госпитализация. Ведь сокрушительные битвы не за горами…

            Первые раскаты войны. Училище передислоцируют в Свердловск, но через 12 дней всех молодых преподавателей заменяют пожилыми, и основной состав училища уходит на фронт. Так военврач Никита Маньковский оказывается в апогее оборонительных, а затем наступательных действий Красной Армии тех дней.

        Как и большинство ветеранов войны, Никита Борисович трепетно относится к той бессмертной эпопее, в деталях помня каждый день и час. Знаменательно, например, что в ярком интервью, которое у него в 2002 г. взял доктор медицинских наук Владимир Медведь, Никита Маньковский так рассказал об этом фрагменте своего пути: «Я попал на формирование 363-й стрелковой дивизии в Камышлове под Свердловском, и уже в конце октября нас перебросили под Москву, где развивалось наступление немцев, рассказывал он. Наша дивизия внесла свой вклад в разгром гитлеровцев под Москвой. Был осуществлен прорыв, и врагу пришлось отступить на 60—120 км от столицы. Тогда я впервые увидел большие поля сражений с подбитыми танками, пушками, огромным количеством трупов. Я продолжал службу в одной и той же дивизии — командиром медико-санитарной роты при медсанбате, затем командиром медсанбата. В марте 1942 г., когда было введено звание гвардейских частей, наша дивизия стала именоваться 22-й Гвардейской стрелковой дивизией. В середине 43-го она была переформирована со своим командованием во 2-й Гвардейский механизированный корпус. В конце года меня назначили начальником 1 отдела 168 полевого эвакопункта 2-й Гвардейской армии. Я отвечал за эвакуационную работу всех госпиталей армии (а их было около 25). Так, в одной армии я прослужил всю войну до контузии в марте 1945 г. во время боев под Кенигсбергом. Взрывной волной меня швырнуло на какую-то бетонную конструкцию. Контузия была тяжелая, с переломом костей таза. Несколько недель я пролежал в Каунасе, затем меня переправили в Москву, в госпиталь на базе Центрального института травматологии, начальником которого был академик Н.Приоров. В апреле ко мне приехала жена, тоже врач (моя соученица по мединституту), и стала просить у Приорова разрешения перевезти меня для дальнейшего лечения в один из госпиталей Киева. Приоров сказал, что это было бы неразумно, поскольку мне нужно пройти специальное трехмесячное вытяжение, иначе я буду ходить как утка. Жена сказала, что я не артист балета, что мы это переживем, и добилась моей эвакуации в киевский эвакогоспиталь, размещавшийся в нынешнем здании Минздрава. Там я пролежал с 30 апреля до конца июля 45-го. В июле меня перевели в другой госпиталь, на ул. Саксаганского, 75. После выписки я получил II группу инвалидности, с которой пребывал в течение четырех лет, а потом как-то перестал ее подтверждать и все забылось».

       И вот пробежали десятилетия. В утреннем свете декабрьского снежного дня, в уютной комнате в доме на Печерске, стены которой украшают необыкновенные картины, мы беседуем с Никитой Борисовичем, чтобы вглядеться в пространство прошедшего времени его глазами.

 

— Дорогой Никита Борисович, в вашей замечательной домашней библиотеке как-то сразу выделяются французские издания. Вы ведь увлекаетесь чтением классиков в оригинале. Откуда эта языковая палитра?

 

— Понимаете, получилось так, что в первые годы советской власти в Киеве, у нас в школе (на углу нынешних бульвара Шевченко и Пушкинской) работали прекрасные учителя. Литературу читала Анна Пантелеймоновна Снежкова, «бестужевка», как и сестра моего отца. Отсюда, возможно, и моя любовь к французской литературе, привитая мне тогда. Окончив семилетку, поступил в уже упомянутый техникум, в соответствии с модой на инженерию. К слову, пусть я и рос в медицинской семье, Борис Никитович совершенно не настаивал на моем врачебном профессиональном выборе. Но однажды я попал на лекцию легендарного хирурга Алексея Петровича Крымова в научном обществе. Самобытный ученый, брат знаменитого московского живописца, в период Первой мировой войны хирург-консультант Юго-западного фронта, с которым в эти месяцы общался и Борис Никитович, очаровал меня. И мои медицинские импульсы вдруг пробудились. Удалось досдать несколько общих предметов и перевестись в медицинский институт. Тогда это было вполне осуществимо…

 

— Но, как бы пролетев над интереснейшими годами в ареопаге медицинских знаний в Киеве и над вашей военной страдой, давайте перенесемся в обстановку первых послевоенных лет, в хронику которых кстати, вписано и ваше директорство в Черновицком медицинском институте…

 

— Действительно, самозабвенно преодолев последствия военной травмы, я погрузился в научный поток. Этот взрыв самоотдачи был, как мне кажется, весьма характерен для уцелевших фронтовиков, по-новому оценивавших горизонты предстоящего. Тут стоит повторить фразу, которую я однажды услышал от одного из моих сегодняшних собеседников, профессора Трахтенберга — «День как маленькая жизнь». В конце 1945 г. начал работать в Киевском психоневрологическом институте. Это было выдающееся учреждение, на базе которого в 1950-м возник институт нейрохирургии.

Я определился как классический невролог, однако с морфологическом базисом. В

1948 году, достаточно оперативно, защитил кандидатскую диссертацию «Инфекционные поражения спинного мозга: патологическая анатомия и некоторые вопросы физиологии». И меня по конкурсу перевели ассистентом кафедры нервных болезней альма-матер.

 

— А затем вас направили в Черновцы?

 

        — Это произошло в конце 1950 года. В незнакомый город ехал с опасениями, ибо никогда не принадлежал к административной элите. Но, кажется, оказался неплохим директором, толерантным и вместе с тем принципиальным. Это были нелегкие годы, назревало «дело врачей», к счастью, завершившееся их спасением…

        Проработал на Буковине, которую полюбил, в течение пяти лет. Стал заниматься докторской диссертацией, и это позволило ходатайствовать перед Минздравом о возвращении в Киев, поскольку требовалась отсутствовавшая в Черновцах современная научная база. Меня сменил на начальственном посту профессор-хирург Михаил Маркович Ковалев.

 

— Итак, в 1959-м вы старший научный сотрудник Института физиологии имени А.А. Богомольца, защищаете докторскую диссертацию…

 

— Тут подходит строфа из стихотворения «Времена не выбирают»… По настоянию Минздрава я становлюсь проректором Киевского медицинского института. Возвращаясь и на кафедру нервных болезней. А в 1961 г. приходится ее возглавить, сменив Бориса Никитовича, создавшего здесь отличную школу. Наконец, складывается траектория, наиболее приемлемая для меня и как для педагога, и как для врача — неврология. Ведь в этой профессии, если хотите, моя духовная сущность.

 

— Ваш врачебный опыт становится весьма востребованным. Среди тех, кому пришлось оказывать специализированную помощь, был и премьер страны Алексей Косыгин. В чем состояла памятная коллизия?

 

— Этот эпизод описан в книге В.Медведя «Диалоги о медицине и жизни». Но его стоит коснуться в ракурсе нелегкой темы — здоровье и власть. У А.Косыгина во время речной прогулки возникло кровоизлияние в оболочку мозга. Был срочно созван консилиум с моим участием. Алексей Николаевич был в полном сознании, но нарастала головная боль, и требовалась спинномозговая пункция. Родные пациента не давали согласия. Прошла ночь, и состояние ухудшилось. Собственно, решение о пункции, поддержав мнение врачей, принял сам Косыгин. Диагноз подтвердился. И адекватное лечение помогло. Однако не у всех высокопоставленных пациентов присутствовала такая самокритичность. Подобные, если вдуматься, не только профессиональные, но и нравственные поединки и прецеденты остаются нередко за завесой тайны. И все-таки в моем своде врачебных усилий данный благополучный исход утешает меня: А.Косыгин, как я считаю, многое сделал для державы былых времен. Но дальше, дальше… Хотелось бы перейти от частного к общему, к моему превращению в нейрогеронтолога, к новой главе в быстротекущей повести жизни.

 

  – Кого еще Вам доводилось смотреть?

 

– Моими пациентами, в какой-то степени, были М.А.Суслов, Л.И.Брежнев, Н.В.Подгорный, которых я неоднократно смотрел.

 

– Наверное, в Вашей огромной врачебной практике были и ошибки. Расскажите, если можно, какой-нибудь запомнившийся случай.

 

– Ошибки, безусловно, бывали, но, знаете, каких-то запомнившихся не было. Поэтому рассказать Вам о них не могу.

 

— И заключительный вопрос в нашей беседе. В вашей фотолетописи есть снимок с внуком Льва Толстого Сергеем Михайловичем Толстым. Пожалуйста, несколько слов и об этой фреске бытия.

 

— Сергей Толстой, известный во Франции врач, работавший в пригороде Парижа, в шестидесятых годах приезжал в институт геронтологии. Я помог ему обзавестись «сывороткой Богомольца», которая тогда была популярна в Европе как лечебное омолаживающее средство. Тогда мы и сфотографировались.

 

Профессор Никита Маньковский с терапевтом Сергеем Толстым,

внуком Льва Толстого. Киев, 1968 г.

 

             Мы покидаем гостеприимный дом замечательного врача и чудесного человека, династия которого простирается в пространстве трех веков. Нет большей радости, чем прикосновение к уму и сердцу необыкновенной личности, своей судьбой доказавшей: время фактически не властно над ней. Именно такую поразительную встречу нам подарил, казалось бы, самый обыкновенный день.

 

 

 

 

 

Фотокнига С.Винничука и Т.Черенько

 

«Академик Б. Маньковский 

и его вклад в развитие отечественной неврологии»

(Киев, 2008 год).

 

        … Но Каким образом удалось представить в книге около 30 уникальных фотографий?

«Некоторые из них нам передал из семейного собрания Никита Борисович Маньковский, — рассказывает Степан Милентьевич Винничук. — Однако большинство снимков хранятся в кафедральном архиве, который постоянно пополняется уже более века.

— Открываем мы и галерею фотографий учеников академика Бориса Николаевича Маньковского, — продолжает С.Винничук. — Среди них С.Шаравский, А.Киричинский, В.Слоним¬ская, С.Савенко, А.Билык, Н.Маньковский, Б.Смирнов, В.Гайцмен, А.Духин, И.Гилула, З.Драчева, Г.Бобровская.

       Очевидно, с любовью составленная эта небольшая книга войдет в круг новых изданий во славу медицинского университета в Киеве. Ведь Борис Никитович – одна из примечательных фигур на этом полотне, воистину соединивший былое и настоящее…

       … Н.Б.Маньковский, — пишут авторы, — был одарен от природы совершенным сочетанием качеств — талантом врача с добрым сердцем, удивительно хорошим характером и при этом прекрасной внешностью. Все это дополнялось покоряющей манерой поведения, спокойным обликом лица, доброжелательной улыбкой. Всегда вдумчивый, предупредительный, он как бы излучал притягательную силу». Мы как будто листаем страницы жизни ученого, запечатленные на фото. Его дед — военный врач Никита Иванович Маньковский. Отец Борис, примерно в четырехлетнем возрасте, в военной черкеске, с саблей на боку. И поразительно на него похожий сын Никита в панамке, ибо пришли другие времена и с ними иная мода.

Сегодня видный невролог-гериатр, в свои почти сто лет остается по своей специальности врачом наивысшего профессионального уровня.

        Но в чем интрига судьбы Маньковского-старшего? Окончил в Киеве ту же гимназию, что и Михаил Булгаков, и поступил в 1901 году на медицинский факультет университета Св.Владимира. Однако в 1904 году был исключен из императорского учебного заведения за участие в революционных студенческих волнениях, причем без права восстановления. Впрочем, не зря говорят: «Все, что ни делается — к лучшему».

         Чтобы завершить врачебное образование, Никита Иванович Маньковский слушает лекции в Лейпцигском университете, потом в Сорбонне и Цюрихе. Здесь его принимает в свою лабораторию и клинику мэтр европейской неврологии Константин фон Монаков, русский по происхождению.

И этот пролог совершенствования становится прологом возвращения волонтера избранной специальности на родину с целью сдачи экзаменов и получения диплома на факультете, где начался его путь в медицину.

          Эрудиция и интеллект Маньковского привлекают внимание руководителя университетской кафедры неврологии профессора Михаила Никитовича Лапинского. По его ходатайству в 1911 году молодого доктора зачисляют на должность сверхштатного ординатора отделения неврологии в военном  госпитале  на Печерске (г.Киев).

          Через три года, в пожаре Первой мировой войны, будучи мобилизованным на ратную службу в качестве врача, Борис Маньковский помогает сотням раненых, поступающих в стены лазарета с полей военных действий.

             Знаменательно, что и его сын Ни¬кита через два с половиной десятилелетия повторит в годы Великой Отечественной войны выбор и путь отца. А затем уже на мирном послевоенном поприще продолжит научные традиции врачебной семейной династии.